Поэма «Озноб в позвоночнике»: Подражание в ритме Гойи
Copyright © Руслан Степанов, 1983 - 1988
«««
»»»
Д А Н Ь А Н Д Р Е Ю В О З Н Е С Е Н С К О М У
Б л ю д о 1. П О Д Р А Ж А Н И Е В Р И Т М Е " Г о й и "
Рок скорби
носился над крышами мелких строений и резал высотке под ребра.
Корм кобры
танцует на крышках гробов,
а прачки
стирают плакатную краску.
Напрасно.
Автографы прежних творцов до грунта проели полотна.
Болото.
Набаты забыты,
и лошади топчутся, словно бы вязли копыта.
Топь быта.
Но впрочем,
кого мы в наместники прочим?
Дозволь наблюдать их воочию.
- О, Отче!
Прочь простыни с кумачом,
торжественные отчеты,
прочь чопор!
Мужьям ожиревших купчих
спрял золото нитей парчи
червь порчи.
Нам проще.
Мы молча бредем по остаткам березовой рощи.
Мы сыты березовым соком и щавлем.
Нищаем.
Нам вольно,
и каждый, надежд преисполнен,
мы движемся в сторону преисподни
в исподнем.
Повально
мы заняты скачками по диванам.
У пани - двухспальная ванна.
Нирвана.
Невинность.
Мы видим,
как рушится мир и как строится миру надгробие.
Рок скорби,
услышанный дважды,
рождает животную жажду
и поит нас пепельным ядом.
Мы - стадо.
Мы рады,
когда нас не гонят в загон и не ставят в колонну парада.
Власть - ладан.
И голову делят на два полушария разлада
два ада.
Нам легче.
Мы заняли вымерший город,
где сырость фасады калечит.
Мы ищем красот далече.
Красоток
спасаем от свиты
пускающих слюни.
Мы квиты,
и пьяная пани
воскликнет, ручонку воздев из шампуня:
"Шампани!
Назавтра
мы снова устроим тотализатор."
. . . . . .
Наутро
Он выйдет окинуть просторы -
и муторный ком
подкатит и схватит за горло.
Он крикнет растерянно или во гневе:
"Стой, стая!"
Но та уже плещется в небе,
оставив
насесты засиженных статуй,
сгорает,
из тысячи зол выбирая
Край Рая.
Б л ю д о 2. П О З Д Р А В Л Е Н И Е
в связи с открытием памятника русско-грузинской
дружбе в Москве на Тишинской площади и сопутствующей публикацией в газете
"Правда" юбилейной поэмы "Зодчие речи".
"Мои мадригалы, мои триолеты
послужат оберткою в бокалее
и станут бумагою туалетной."
Андрей Вознесенский
Памятник русско-грузинской дружбе стоит как исполинский член, в котором
огромным китайским лобзиком выпилены буквы интернациональных ругательств.
Тень монумента указывает на южный базар, где черные перекупщики дразнят славянского пролетария ценами на траву. Дом напротив украшен гирляндой
телефонов-таксозвонов, чтобы каждый прохожий за умеренную плату мог
поделиться впечатлениями по ему одному известному номеру. Газета "Правда" с
колонкой юбилейной поэмы "Зодчие речи" служит оберткой в местной
чебуречной. Я срываю трубку и передаю сообщение приемному концу...
Усатый призрак плебейской мафии,
взирая пристально с фотографий,
дает уроки своей любезности.
- И мы безропотно смотрим в бездну,
перебивая гипноз травой.
Но бестолковый, чудной астролог
уже предсказывал катастрофу,
когда провидцы в глухой провинции,
как фотографией с передовицы,
подотрутся твоей строфой.
Б л ю д о 3 ( д е с е р т ). Ф Р А Г М Е Н Т А В Т О П О Р Т Р Е Т А
Он пьет из бокала с отлипшим клеймом
разбавленный краном кислотный лимон...
П О С Л Е Д Н Я Я К А П Л Я
Посвящается Р.С.
Я читал его наизусть.
Даже верил в его витийства.
На меня нагоняла грусть
неподдельная боль дантиста.
Мне привиделось между строк
беспросветного пессимизма,
как случайной дождинки рок
затушил сигаретку жизни.
Я представил, как голова,
что покатится по откосу,
осознает его слова,
пока будут стучать колеса.
Я живу средь сырых болот,
весь измызганный, хмурый, хворый.
Петь тошнит - заливает рот
простокваша людского сора.
Я читал его про себя,
просто молча мусолил строчки,
представлял себе, как скорбя
он меж рифмами ставит точки,
Представлял себе, как скорбя
он лелеет гнилую ветошь...
Я читал самого себя.
- Ну кому же еще поверишь?
«««
»»»