Claire Silent Hall

Ромашки © Сергей Коколов

А ромашковые поля мои взбудоражено стонут волнами...
Я крестом в сердцевине их, а ромашки ко мне - с поклонами...
Лепестки говорят гадание и творят надо мной знамение,
А мне надо от них - молчания, а мне надо от них терпения.
Нагадают они - и - сбудется: простужусь. Что с того! Откашляю,
Заварю горьковато-жгучий я медицинский настой ромашковый...
Но сейчас, но сейчас - помилуйте - я крестом в сердцевине белого...
И ромашки ко мне льнут с силою, неромашковой, овдовелою...

Ромашковое утро © Екатерина Горбунова

Когда поднимет гордо красный щит над городом седеющим денница,
И утро светлый взор свой устремит в подушками изжеванные лица,
Исчезнет вновь хронический мой сон: цветущий сад, охваченный пожаром,
Соленый ветер, колокольный звон... В нем чудо сочетается с кошмаром.
И я в сомнамбулическом бреду с кровати встану, как больная кляча,
К окну закрытому, шатаясь, подойду, прижму к холодному стеклу свой лоб горячий.
Залает в тишине бродячий пес, на ветке встрепенется серый птенчик,
И, уронив на землю бисер слез, ромашка радостно раскроет нежный венчик.
И небо станет чистым, как вода, и девочка пройдет в смешном берете,
И с удивлением последняя звезда в окне приплюснутую рожицу заметит...

Русское поле © Андрей Богатырёв

Утешение - поле просторное на широком речном берегу,
И трава-мурава беззаборная, да лежать во пахучем стогу.
Да лежать тут и после погибели, вдалеке от больших городов,
В васильковый океан урони меня, только это и будет - любовь...
Да сирень, да ромашки кудрявые, шмель жужжащий и марева тишь.
Да заката румяное зарево, небо росчерком режущий стриж.
Ты утешь меня, полюшко русское, без границ, без слезы, без тоски.
Пусть могила скромна да и узкая, но просторы вокруг широки.